«Колокол», который держал в руках сам Герцен, и не только он…

Разве не чудо, что через полтора столетия корректурные листы газеты «Колокол» (1857–1867), гранки, над которыми корпели Герцен, Огарев и Чернецкий, добрались до России, были случайно обнаружены в сегодняшней Москве и получены в дар Музеем Герцена? И это притом, что архив Вольной русской типографии не сохранился, а гранки «Колокола», да еще с дополнениями и правкой издателей, вообще неизвестны. Вот так сенсация!

Ветхие, пожелтевшие страницы двух номеров газеты «Колокол» (№ 194, 1 февраля и № 206, 15 октября 1865 г.) доносят до нас шелест ушедшего времени. Тончайшая газетная бумага еле дышит. И хотя страницы с разрывами и поздними владельческими подклейками, слабая надпись карандашом на наружном титульном листе газеты № 194 все же еще различима:
«С Чернецким не столкуешь — мне надобно последнюю часть, я это говорил 10 раз — достаньте и сверстайте текст во имя Иисуса Хр<иста>!»

Подтверждение авторства этого обращения к верстальщикам не вызывает сомнений ни в почерке, ни в авторской манере издателя. Рука Герцена. Эти гранки с корректорскими поправками, и, главное, — с его наставлением Огареву и работникам типографии, — дают нам возможность поприсутствовать при процессах типографской подготовки и выпуска в свет сверстываемого номера. Не остается без внимания, что в «корректорском поединке» с Огаревым, что подтверждает их переписка, появился совсем новый рукотворный текст Герцена.

Перелистаем лишь некоторые из писем, которыми издатели обменивались в этот сложный, трагический для них год. Напомним.

Смерть малолетних близнецов Герцена; усиливающаяся болезнь Огарева не могли помешать срочному переводу Вольной русской типографии из Лондона в Женеву. Понятно, ближе к России и актуальнейшим отечественным новостям. Нападки враждебных издателям «юных птенцов», нового поколения революционеров, жаждущего утвердить собственное влияние, захватив раскрученную газету и финансы общего «бахметьевского фонда», не смогли сломить упорную одержимость издателей спасти вольную печать от посягательств «молодых штурманов» будущей бури.

Проясняя сложившуюся картину по переписке двух друзей-соратников, узнаем о превращении Вольной типографии в акционерное общество, о распределении функций между акционерами. А главное — об авторской принадлежности загадочных наставлений, корректорских исправлений и требовательных указаний необходимой переверстки в гранках.

12 января 1865-го Герцен пишет Огареву: «Кто хочет акции — пусть берет у меня, кто хочет брать без имени — пусть берет без имени. Заведовать морально буду я, голландской сажей <т. е. самим производственным процессом> — Чернецкий».

На давнего и ближайшего помощника Герцена, поляка-эмигранта Людвига Чернецкого, возлагалась и корректура. Огареву доставалась самая значительная часть работы. Помимо авторского участия в газете, написания статей и составления раздела «Смесь» из массы прочитанных им газет, Огарев, порой, держал корректуру, особенно в отсутствии Герцена. Но, так или иначе, герценовское острое перо проходилось по текстам очередного сверстываемого номера. Лондонский издатель был точен и бескомпромиссен. Умел в организации и тверд в денежных расчетах. Идеологическая важность и своевременность статей выдвигались на первый план.

Как правило, Огарев следовал советам Герцена, но некоторые «пассажи» в текстах сподвижника вызывали сомнение и даже недовольство. Особенно загадочно звучали слова из письма к Огареву от 3 февраля, когда Герцен проходился пером по означенной корректуре: «Насчет твоего антр-филея-ре-штучки — поместить можно, но это бедно, право, обстоятельства важнее, чем кажется, — теперь нам надобно выплыть. <…> Слово „ре-штучки“ потому не отлично, что напоминает дол<горуковские> востроты».

Что за рештучка, ре-штучка, породившая в переписке целую драму? Что за неоправданный юмор на серьезную тему? Что за неуместные, а порой, грубые шутки ближайшего сотрудника-эмигранта и «друга-врага» Петра Долгорукова?

Все эти загадки удалось разрешить, о чем будет рассказано в развернутом сообщении на музейной конференции ГЛМ.

Случай непонятным образом сохранил и другие гранки «Колокола»
№ 206 за 1865 г. и даже чистый лист, вышедший в свет после корректуры, уже в Женеве.

Получив сверстанный номер газеты, Герцен попросил корректоров сделать изменения. Слева чернилами, на левом поле наружного листа, он написал: «NB Вместо слова Лгуны поставьте Лжецы. О казни крестьян не нужно» Речь шла о подзаголовках присланной из России анонимной статьи «Казанский заговор».

После внесения изменений и правки, сделанных Огаревым по указанию Герцена, а, частично, и самим главным редактором, Герцен попросил верстальщиков (написав карандашом в правом верхнем углу газеты): «Пришлите еще раз — «. Затем, решив уточнить просьбу, приписал чернилами: «пожалуй, один наружный лист». Потребовалась все же значительная переверстка. Вышедший в свет номер не смог учесть все необходимые изменения, да так и остался с некоторыми погрешностями…

Таким образом, нежданным образом раскрывалась подлинная история выхода в свет двух номеров «Колокола», подтверждалось авторство Герцена и восстанавливалось правильное название заметки: не «Лжец» (как в Собр. соч. Герцена в 30-ти тт., см. т. XVIII, 666), а «Лжецы».

В наше время — совсем новые автографы Герцена, уже непредвиденная редкость. За предоставление их музею — огромная благодарность дарителям — Вите Абрамовне и Марку Наумовичу Закс.

И. А. Желвакова